- 3 -

Огонь бился за каминной решеткой как раненый разъяренный зверь. Пламя с ревом рвалось вверх, в недавно прочищенную трубу. В кресле, опасно близко придвинутом к камину, сидел человек. Ему было холодно.

Вошла служанка с горячим напитком на подносе. Человек не пошевелился, когда она, стараясь подавить дрожь в голосе, сказала, что принесла милорду подогретое вино. Он не переменил позу и тогда, когда она вышла, поставив поднос на низкий столик рядом с креслом. Он не видел ее лица, но знал, что она, как впрочем, и все остальные слуги, была сильно озабочена состоянием своего хозяина. Наверняка за дверью ее уже поджидала пожилая кухарка, которой не терпелось узнать, изволит ли сегодня милорд откушать обеда, приготовленного ею, или у него снова нет аппетита. 

Аппетита не было. Был только леденящий страх, поселившийся с некоторых пор внутри ничего не боящегося человека. Человек пытался изгнать холод горячим вином и теплом камина, но тщетно. В языках пламени ему виделся факел, который он нес в руке во сне, навестившем его вчера ночью. В этом странном сне 

он шел по длинному пустому коридору, и этот коридор был ему знаком, хотя он был уверен в том, что наяву никогда не был в подобном месте. Каменная кладка носила следы сырости, в стенах иногда встречались глубокие ниши, где разросся плющ. В некоторых нишах стояли скульптуры, но он не мог вспомнить, кого они изображали. Он почти не видел их, потому что с каждым шагом по этому странному коридору внутри него поднималась холодная волна страха. Ужас, доселе ему неведомый, обнимал все его существо, обжигал холодом, как языки пламени обнимали и обжигали тело факела в его руке. Он поворачивал за угол, факел выхватывал из темноты очередную нишу и … страх достигал апогея. В этой нише было нечто такое, что он мог увидеть только ценой собственной жизни. Помимо воли глаза скользили по плющу, страх не давал дышать, вот что-то светлое  среди теней и листьев плюща…

 На этом месте он проснулся среди смятых влажных простыней, не узнавая собственной спальни и себя самого. Он, который никогда ничего не боялся, он, который без колебаний мог умереть во имя чести и короля, он, который смеялся над робкими и презирал трусливых, он, который не раз смотрел в костлявую ухмылку Смерти, он, который…  пал жертвой обычного ночного кошмара. Да и кошмара ли? Не было ничего страшного в том, чтобы пройти по коридору с факелом. Даже если в нише притаился убийца. Во сне он не был безоружным, на поясе, как всегда, был меч. А это значило, что у противника не было никаких шансов на успешное покушение. Только если на его, противника, собственную жизнь. Но что-то вселяло в него этот леденящий страх и холод, от которого не спасал огонь камина и горячий пунш.

Такие сны приходили редко. Но несколько дней после этих визитов он не мог спать. Он боялся продолжения, боялся, что в следующий раз не успеет проснуться до того, как его непослушные глаза найдут среди веток плюща то, что будет стоить ему очень дорого, больше, чем жизнь, потому что потерять жизнь он не боялся...

Человек пригубил вино и поставил бокал на столик. Не поможет. Не попробовать ли маковую настойку, что принес вчера лекарь? Он знал, что сегодня снова будет ждать рассвет в компании бокала, огня и большого охотничьего пса Ознара, которому были неведомы муки хозяина. А потом наступит завтра, в котором уже не будет места переживаниям из-за плохого сна, и в сердце останется только маленькая льдинка, ждущая превращения в огромную глыбу.

Человек подвинул кресло ближе к камину, и пламя трижды отразилось от граней небольшого амулета на тонкой цепочке в распахнутом вороте белой батистовой рубашки.

to be continued...